Ретт Батлер заявил ей без обиняков, что черная вуаль делает ее похожей на ворону, а черные платья старят на десять лет. Столь нелюбезное утверждение заставило ее бросится к зеркалу: неужто она и правда в 18 лет выглядит на двадцать восемь?
- Никак не думал, что у вас так мало самолюбия и вам так хочется походить на миссис Мерриузер! - говорил он, стараясь ее раздразнить. - И так мало вкуса, чтобы демонстрировать свою скорбь, которую вы на самом деле не испытываете, с помощью этой безобразной вуали. Предлагаю пари. Через два месяца я стащу с вашей головы этот чепец и этот креп и водружу на нее творение парижских модисток.
- Еще чего! Нет, нет, и престаньте об этом говорить, - сказала Скарлетт, уязвленная его намеками о Чарльзе.
А Ретт Батлер, снова собиравшийся в путь - в Уилмингстон и оттуда - в Европу, ушел, усмехаясь.
И вот как-то ясным летним утром, несколько недель спустя, он
появился с пестрой шляпной
картонкой в руке, и предварительно убедившись, что в доме, кроме
Скарлетт, никого нет, открыл
перед ней эту картонку. Там, завернутая в папиросную бумагу, лежала
шляпка, при виде которой Скарлетт вскричала:
- Боже, какая прелесть! - и выхватила ее из картонки.
Она так давно не видела и тем паче не держала в руках новых нарядов, так изголодалась по ним, что шляпка эта показалась ей самой прекрасной на свете. Она была из темно-зеленой тафты, подбита бледно-зеленым муаром и завязывалась под подбородком такими же бледно зелеными лентами шириной в ладонь. А вокруг полей этого кокетливого творения моды кокетливейшими завитками были уложены страусовые перья.
- Наденьте ее, - улыбаясь сказал Ретт Батлер.
Скарлетт метнулась к зеркалу, надела шляпку, подобрала волосы так, чтобы были видны сережки, и завязала ленты под подбородком.
- Идет мне? - воскликнула она, повертываясь из стороны в сторону и задорно вскинув голову, отчего перья на шляпке заколыхались. Впрочем, она знала, что выглядит очаровательно, еще прежде, чем прочла одобрение в его глазах. Она и вправду была прелестна, и в зеленых отсветах перьев ее глаза сверкали как два изумруда.
- О, Ретт! Чья эта шляпка? Я куплю ее. Я заплачу за нее все, что у
меня есть, все до последнего цента.
Это ваша шляпка, - сказал он. - Какая женщина, кроме вас
может носить эти зеленые
цвета? Не кажется ли вам, что я довольно хорошо запомнил оттенок
ваших глаз?
- Неужели вы делали ее для меня по заказу?
- Да, и вы можете прочесть на картонке: "Рю де ла Пэ" [См.
Примечание] - если это вам что-нибудь говорит.
Ей это не говорило ровным счетом ничего, она просто стояла и улыбалась своему отражению в зеркале. В эти мгновения для нее вообще не существовало ничего, кроме сознания, что она неотразима в этой прелестной шляпке, - первой, которою ей довелось надеть за истекшие два года.
О, каких чудес она может натворить в этой шляпке! И вдруг улыбка ее померкла.
- Разве она вам не нравится?
- О конечно это не шляпа, а... сказка... Но покрыть это сокровище
черным крепом и выкрасить
перья в черный цвет - об этом даже помыслить страшно!
Он быстро шагнул к ней, его проворные пальцы мгновенно развязали бант у нее под подбородком, и вот уже шляпка снова лежала в картонке.
- Что вы делаете? Вы же сказали, что она моя!
- Нет не ваша, если вы намерены превратить ее во вдовий чепец. Я
постараюсь найти для нее другую очаровательную леди с зелеными
глазами, которая сумеет оценить мой вкус.
- Вы этого не сделаете! Я умру, если вы отнимите ее у меня! О, Ретт,
пожалуйста, не будьте гадким! Отдайте мне шляпку.
- Чтобы вы превратили ее в такое же страшилище, как все ваши головные
уборы? Нет.
Скарлетт вцепилась в картонку. Позволить ему отдать какой-то другой особе это чудо, сделавшее ее моложе и привлекательнее во сто крат? Нет, ни за что на свете! На мгновение мелькнула мысль о том, в какой ужас придут тетушка Питти и Мелани. Потом она подумала об Эллин и по спине у нее пробежала дрожь. Но тщеславие победило.
- Я не стану ее переделывать. Обещаю. Ну, отдайте же!
Ироническая усмешка тронула ее губы. Он протянул ей картонку и смотрел, как она снова надевает шляпку и охорашивается.
- Сколько она стоит? - внезапно спросила она, и лицо ее снова
потускнело. - У меня сейчас только пятьдесят долларов, но в будущем
месяце...
- В пересчете на конфедератские деньги она должна бы стоить что-то
около двух тысяч долларов, - сказал Ретт Батлер и снова широко
усмехнулся, глядя на ее расстроенное лицо.
- Так дорого... Но может быть, если я дам вам сейчас пятьдесят
долларов, а потом когда получу...
- Мне не нужно ваших денег, - сказал он. - Это подарок.
Скарлетт растерялась. Черта, отделявшая допустимое от недопустимого во всем, что касалось подарков от мужчин, была проведена тщательно и абсолютно четко.
"Только конфеты и цветы, моя дорогая, - не раз наставляла ее Эллин. - Ну, еще, пожалуй, иногда книгу стихов, или альбом, или маленький флакончик туалетной воды. Вот и все, что может принять леди от джентльмена. Никаких ценных подарков даже от жениха. Ни под каким видом нельзя принимать украшения и предметы дамского туалета - даже перчатки, даже платки. Стоит хоть раз принять такой подарок, и мужчины поймут, что ты не леди, и будут позволять себе вольности".
"О, Господи! - думала Скарлетт, глядя то на свое отражение в зеркале, то на непроницаемое лицо Ретта Батлера. - Сказать, что я не могу принять такой подарок? Нет, я не в состоянии. Это же божество, а не шляпка! Лучше уж... лучше уж пусть позволит себе какие-нибудь вольности... какие-нибудь маленькие, конечно". Придя в ужас от собственных мыслей, она густо покраснела.
- Я... я дам вам пятьдесят долларов...
- Дадите - я выброшу их в канаву. Нет, лучше закажу мессу за спасение
вашей души. Я не сомневаюсь, вашей душе не повредят несколько месс.
Она невольно засмеялась, и отражение в зеркала смеющегося личика под зелеными полями шляпки внезапно само все за нее решило.
- Чего вы пытаетесь от меня добиться?
- Я пытаюсь соблазнять вас подарками, чтобы все ваши детские
представления о жизни выветрились
у вас из головы, и вы стали воском в моих руках, - сказал он. - "Вы
не должны принимать от
джентльменов ничего кроме конфет и цветов моя дорогая", - передразнил
он воображаемую дуэнью, и она невольно расхохоталась.
- Вы хитрый, коварный, низкий человек, Ретт Батлер. Вы прекрасно
понимаете, что эта шляпка слишком хороша, что против нее не возможно
устоять.
Он откровенно любовался ею, но во взгляде его, как всегда, была насмешка.
- Что мешает вам сказать мисс Питти, что вы дали мне кусочек тафты и
зеленого шелка и набросали фасон шляпки, а я выжал из вас за это
пятьдесят долларов?
- Нет. Я скажу, что сто долларов, и слух об этом разнесется по всему
городу, и все позеленеют
от зависти и будут осуждать меня за расточительность. Но, Ретт, вы не
должны привозить мне таких
дорогих подарков. Вы ужасно добры, только я, право же не могу больше
ничего от вас принимать.
- В самом деле? Ну так вот: я буду привозить вам подарки до тех пор,
пока это доставляет мне
удовольствие и пока мне будут попадаться на глаза какие-нибудь
предметы, способные придать вам
еще больше очарования. Я привезу вам на платье темно-зеленого муара в
тон к этой шляпке. И
предупреждаю вас - я вовсе не так добр. Я соблазняю вас шляпками и
безделушками и толкаю в
пропасть. Постарайтесь не забывать, что я ничего не делаю без умысла
и всегда рассчитываю получить что-то взамен. И всегда беру свое.
Взгляд его темных глаз был прикован к ее лицу, к ее губам. Скарлетт опустила глаза, ее опалило жаром. Сейчас он начнет позволять себе вольности, как и предупреждала Эллин. Сейчас он ее поцелует, то есть будет пытаться поцеловать, а она в своем смятении еще не знала, как ей следует поступить. Если она не позволит ему, он может содрать шляпку с ее головы и подарить какой-нибудь девице. А если она позволит невинно чмокнуть ее разок в щечку, то он, пожалуй, привезет ей еще какие-нибудь красивые подарки в надежде снова сорвать поцелуй.
Мужчины, как ни странно, придают почему-то огромное значение поцелуям. И очень часто после одного поцелуя совершенно теряют голову, влюбляются и, если вести себя умно и больше ничего им не позволять, начинают вытворять такое, что на них бывает забавно смотреть. Увидеть Ретта Батлера у своих ног, услышать от него признание в любви, мольбы о поцелуе, об улыбке... О да, она подарит ему этот поцелуй.
Но он не сделал никакой попытки ее поцеловать. Она украдкой
поглядела на него из-под
ресниц и пробормотала, желая его поощрить:
- Так вы всегда берете свое? Чего же вы надеетесь получить от меня?
- Поглядим.
- Ну, если вы думаете, что я выйду за вас замуж, чтобы расплатиться
за шляпку, то не надейтесь, - храбро заявила она, надменно вскинув
голову и тряхнув страусовыми перьями.
Он широко улыбнулся, сверкнув белыми зубами под темной
полоской усов.
- Мадам, вы себе льстите! Я не хочу жениться на вас, да и ни на ком
другом. Я не из тех, кто женится.
- Ах, вот как! - воскликнула она совершенно озадаченная, понимая,
что, значит, теперь уж
непременно начнет позволять себе вольности. - Но и целовать меня я
вам тоже не позволю.
- Зачем же вы тогда так смешно выпячиваете губки?
- О!- воскликнула она, невольно взглянув в зеркало и увидев, что губы
у нее и в самом деле сложились как для поцелуя. - О! - повторила она
и, теряя самообладание, топнула ногой. - Вы - чудовище! Вы самый
отвратительный человек на свете, и я не желаю вас больше знать!
- Если это так, то вам следует прежде всего растоптать эту шляпку.
Ого, как вы разгневались! И, между прочим, это вам к лицу, о чем вы,
вероятно, сами знаете. Ну же, Скарлетт, растопчите эту шляпку -
покажите, что вы думаете обо мне и моих подарках!
- Только посмейте притронуться к шляпке! - воскликнула Скарлетт,
ухватившись обеими руками за бант и отступая на один шаг.
Ретт Батлер, тихонько посмеиваясь, подошел к ней, и, взяв ее за руки, сжал их.- Ох, Скарлетт, какой же вы еще ребенок, это просто раздирает мне сердце, - сказал он. - Я поцелую вас, раз вы, по- видимому, этого ждете. - Он наклонился, и она почувствовала легкое прикосновение его усов к своей щеке. - Вам не кажется, что теперь вы должны для соблюдения приличий дать мне пощечину?
Гневные слова были готовы сорваться с ее губ, но, подняв глаза, она увидела такие веселые искорки темной глубине ее глаз, что невольно расхохоталась.
"Рю де ла Пэ" - улица в Париже, где находились самые дорогие магазины.