- Порк, - сурово сказала она, - если ты не перестанешь плакать, я ...
я тоже заплачу. Прекрати это.
- Да, мэм. Уж я стараюсь, так стараюсь, да вспомню мистера Джеральда
и...
- Ну так не вспоминай. Я чьи угодно слезы могу перенести, только не
твои. Ну, неужели, -
продолжала она уже мягче, - ты не понимаешь почему? Мне невыносимо
видеть, как ты плачешь,
потому что я знаю, как ты его любил. Высморкайся, Порк. Я хочу
сделать тебе подарок.
В глазах Порка промелькнуло любопытство, и он громко высморкался, побуждаемый, впрочем, скорее желанием угодить, а не любопытством.
- Помнишь, как в тебя пальнули, когда ты ночью забрался в чужой
курятник?
- Боже милостивый, мисс Скарлетт! Да я ни в жизни никогда...
- Забрался, забрался, так что не ври мне, тем более с тех пор столько
времени прошло. Помнишь,
я тогда сказала, что подарю тебе часы за твою преданность?
- Да, мэм, очень даже помню. Я-то уж думал, вы позабыли.
- Нет, не забыла, и вот они, эти часы.
И она протянула ему массивные золотые часы с золотой крышкой и цепью, на которой весело несколько печаток и брелков.
- Бог мой, мисс Скарлетт! - воскликнул Порк. - Да это же часы мистера
Джеральда. Я мильон раз
видел, как он смотрел на них!
- Да, Порк, это папины часы, и дарю их тебе. Бери.
- Ох, нет, мэм! - и Порк в священном трепете попятился назад. - Это
часы белого жентмуна, да к
тому же мистера Джеральда. И как это вы сказать могли, чтобы дать их
мне, мисс Скарлетт? Ведь
часы эти по наследству переходят к малышу - Уэйду Хэмптону.
- Они твои. Что Уэйд Хэмптон сделал для папы? Разве это он ходил за
ним, когда папа заболел и
ослаб? Разве он купал его, и одевал его, и брил? Разве он был с ним,
когда пришли янки? Разве он
воровал для него? Не будь идиотом, Порк! Если кто и заслужил эти
часы, так это ты. И я знаю, что
папа одобрил бы меня. Держи.
Она взяла черную руку и положила Порку на ладонь часы. Порк с благоговением уставился на них, и по лицу его медленно разлилась радость.
- Это правда мне, мисс Скарлетт?
- Да, конечно.
- Ну-у... благодарствуйте, мэм.
- Хочешь, чтобы я отвезла их в Атланту и отдала граверу?
- А гравер - это кто? - в голосе Порка звучало подозрение.
- Это такой человек, который напишет на задней крышке, что-нибудь
вроде... ну, например, так:
"Верному и преданному слуге Порку - от семьи О"Хара".
- Не-е... благодарствуйте, мэм. Не надо этого гребера. - И Порк
шагнул в сторону двери, крепко
сжимая в руке часы.
Легкая улыбка тронула губы Скарлетт.
- А почему, Порк? Ты что, не веришь мне, думаешь, я их тебе не верну?
- Нет, мэм, я вам верю... только понимаете, мэм, вы ведь можете и
передумать.
- Никогда я не передумаю.
- Ну, или, скажем, можете их продать. Я так думаю, они кучу денег
стоят.
- Неужели ты считаешь, что я могу продать папины часы?
- Да, мэм, если вам деньги понадобятся.
- Тебя побить за это мало Порк. Я, пожалуй, передумаю и возьму часы
назад.
- Нет, мэм, не возьмете! - Впервые за весь день проблеск улыбки
появился на лице Порка. - Я
ведь вас знаю... И вот что, мисс Скарлетт...
- Да, Порк!
- Были бы вы к белым, хоть в половину такая милая, как к неграм, люди
куда бы лучше к вам
относились.
- Они и так достаточно хорошо ко мне относятся, - сказала она. - А
теперь пойди, найди мистера
Эшли и скажи ему, что я хочу его видеть немедленно.