Равик осторожно  приоткрыл дверь и увидел сестру,  стоявшую на  
коленях
перед радиолой.  Она  вздрогнула и вскочила на ноги.  Радиола играла  
старую
пластинку "Le dernier valse".
<p>
Девушка оправила платье.
<p>
- Эту  радиолу  мне   подарила  мисс  Хэгстрем,  -  сказала  она.   -
Американская. Здесь такой не купишь.  Хоть весь Париж обыщи. 
Единственная на весь город. Проигрывает пять пластинок подряд. 
Меняет  их  автоматически.  - Она сияла от гордости. - Стоит самое 
меньшее три тысячи франков. А  пластинок сколько!  Пятьдесят шесть  
штук.  В  ней и  приемник  есть.  Вот  счастье-то привалило!
  <p>  
 Счастье,  подумал Равик.  Опять счастье.  Здесь оно в виде радиолы.  
Он
стоял и слушал.  Точно голубь, вспорхнула над оркестром скрипка, 
жалобная  и
сентиментальная. Слезливая дешевка, порой  хватающая  за  душу  
сильнее,  чем  все ноктюрны Шопена.