Проснувшись утром, я первым делом бежала к столу, приподнимала деревянную крышку и гладила Эрику по облупленной черной панели. Время от времени я изо всех сил ударяла по какой-нибудь из клавиш (о, клавиши были великолепны - железные кругляшки с налепленными на них бумажками с обозначением букв, защищенные от истирания круглыми стеклышками - самыми настоящими, а не какой-нибудь новомодной пластмассой) и прислушивалась к следующему за этим звучному "Бум!" Но - увы! - печатать на МОЕЙ НОВОЙ ПЕЧАТНОЙ МАШИНКЕ было невозможно. Нужна была "красящая тринадцатимиллиметровая лента для печатных машинок". Пока ее не было, я гордилась тем, что произношу само это словосочетание, которое приобщало меня к тайному ордену владельцев печатных машинок - ко всем длинноногим секретаршам, энергичным и находчивым журналистам, к вдохновенным писателям... Я, конечно, могла поручить покупку красящей ленты маме, но мне хотелось купить ее самостоятельно - где и почем я не знала. И поэтому, собрав все свои сбережения, отправилась в хозяйственный магазин. Там мне посоветовали пойти в канцелярский, где я и нашла вожделенную ленту. Стоила она, кстати, до смешного дешево.
Дома я первым делом я заправила ленту. Это оказалось не просто и когда лента, наконец, была вставлена, я была порядком перемазана. Я заправила лист и напечатала свое имя: "вика". Радость при виде этих четырех букв на измятом листе замаранном черными отпечатками, наверно, была равна восторгу самого изобретателя печатной машинки. Я напечатала и свою фамилию (на этот раз не забыв, что имена собственные пишут с большой буквы), перевела строку - вжиг!- порядочно отступила от начала страницы - клац! клац! клац! клац!- напечатала слово "роман", снова перевела строку начала: "Мериэн критически взглянула на свое отражение в зеркале..." Честно говоря, до этого я не написала и рассказа. И вообще, написание дамских романов в мои планы не входило. Я собиралась стать врачом. Но сидеть перед СВОЕЙ СОБСТВЕННОЙ ПЕЧАТНОЙ МАШИНКОЙ и не печатать романа было просто не возможно. Кстати, врачом я не стала. Поступила на факультет журналистики. В свободное время писала рассказы (разумеется, все сюжеты рождались под треск моей старушки "Эрики") и относила их в литературную секцию. Печатала я, правда, двумя пальцами, но достаточно быстро. Мой громоподобный творческий процесс мешал спать соседям и родным - ах, почему же вдохновение обожает приходить в четыре часа утра? - но ничто не могло заставить меня изменить Эрике и записывать приходящие на ум фразы обычном карандашом или банальной авторучкой. Разве может сравниться мой убогий почерк с выпуклыми "е" или с всегда бледными "б" Эрики? Правда я никак не могла держать ногти в приличном состоянии, но ... С чем может сравниться удовольствие творца? Бабушка подарила мне мечту, и жизнь сложилась соответственно.
В. Черемухина