Пнин оглядел чашу с радостным изумлением, как бы увидев ее впервые. Это подарок от Виктора, сказал он. Да, как он, как ему нравится в этой школе? Так себе нравится. Начало лета он провел с матерью в Калифорнии, потом два месяца проработал в гостинице в Йосемите. Где? В отеле в Калифорнийских горах. Ну, а после вернулся в школу и вдруг прислал вот это.
По какому-то ласковому совпадению чаша появилась в тот самый день, когда Пнин сосчитал кресла и замыслил сегодняшнее торжество. Она пришла упакованной в ящик, помещенный в другой ящик, помещенный внутрь третьего, и обернутой в массу бумаги и целлофана, разлетевшегося по кухне, как карнавальная буря. Чаша, возникшая из нее, была из тех подарков, которые поначалу порождают в сознании получателя красочный образ, - геральдический силуэт, с такой символической силой отражающий чарующую природу дарителя, что реальные свойства самого подарка как бы растворяются в чистом внутреннем свете, но внезапно и навсегда обретают сияющую существенность, едва их похвалит человек посторонний, которому истинное великолепие вещи неведомо.
...
Гости с полными тарелками перетекли обратно в гостиную. Появился пунш.
- Господи, Тимофей, откуда у вас эта совершенно божественная чаша? -
воскликнула Джоан.
- Виктор подарил.
- Но где же он ее раздобыл?
- Полагаю, в антикварной лавке в Крэнтоне.
- Господи, она же должна стоить целое состояние.
- Один доллар? Десять? Или меньше?
- Десять долларов - чушь! Я бы сказала, две сотни. Да вы посмотрите
на нее. Взгляните на этот витой узор. Знаете, вам надо показать ее
Кокереллам. Они разбираются в старом стекле. На самом деле у них даже есть
кувшин из Лейк-Данмор, но он выглядит бедным родичем вашей чаши.
Маргарет Тейер в свой черед восхитилась и сказала, что ребенком она представляла себе стеклянные башмачки Золушки точь-в-точь такими же, зеленовато-синими; в своем ответе профессор Пнин отметил, что, primo1, он был бы рад услышать хоть от кого-то, что содержимое не уступает сосуду, и, secundo2, что башмачки Сандрильоны были не из стекла, а из меха русской белки - vair по-французски. Это, сказал он, очевидный случай выживания наиболее приспособленного из слов, - verre3 больше говорит воображению, нежели vair, каковое слово, как он полагает, произошло не от varius - разнообразный, пестрый, - но от "веверица", то есть от славянского названия определенной разновидности прекрасного, бледного, как у зимней белки меха, голубоватого, или лучше сказать "сизого", голубиного ("columbine") тона, - "от латинского "columba", голубь, как хорошо известно кое-кому из присутствующих, так что вы, миссис Файр, как видите, в общем-то правы".
- Содержимое превосходно, - произнес Лоренс Клементс.
- Очень вкусный напиток, - сказала Маргарет Тейер.