- Джен! - Он уже открыл калитку и стоял возле нее, ожидая меня. - 
Пойдите сюда, подышите несколько минут свежим воздухом.   Этот дом - 
настоящая тюрьма, вам не кажется? <br>
- Он мне кажется роскошным замком, сэр. <br>
- В вас говорит невинная восторженность,  - отвечал он. - Вы смотрите 
на все сквозь розовые очки. Вы не видите, что это золото - мишура, а 
шелковые драпировки - пыльная паутина, что мрамор - грязные камни, 
полированное дерево - гнилушки. А вот здесь - он указал рукой на 
густую листву, под которую мы вступали, - все настоящее, сладостное и 
чистое. 
<p>
Он медленно шел по дорожке, вдоль которой с одной стороны тянулись 
яблони, груши и вишни, а с другой пестрел бордюр из самых 
разнообразных незатейливых цветов: левкоев, гвоздик, анютиных глазок, 
вперемежку с шиповником, жимолостью и душистыми
травами. Они были так свежи, как только могут быть свежи растения 
после апрельских дождей и туманов в пленительное весеннее
утро. Солнце только что показалось на румяном востоке, и его лучи уже 
озаряли цветущие, покрытые росой плодовые деревья и тихие дорожки 
сада.  <p>
- Джен, хотите цветок? <p>
Он сорвал полураспустившуюся розу, первую из расцветших в этом году, 
и протянул мне.<p>
- Благодарю вас, сэр.