Сверху улыбался, как живой, Джеймс Стюарт; из-под него высовывался чей-то краешек - только волосы и часть лба, однако Норма узнала этот лоб и волосы. Губы у нее разжались, глаза блеснули. Рука потянулась к чемодану и убрала Джеймса Стюарта прочь. И правда - он, Кларк Гейбл, глядел на нее, выпуклый, натуральный. У него было серьезное, сосредоточенное выражение - подбородок вперед, глаза спокойные и внимательные. Таким на портретах она его не видела. Она глубоко вздохнула, стараясь, чтобы этого не было слышно. Она вынула карточку из чемодана, глядя ему в глаза остановившимися расширенными глазами.
Эрнест наблюдал за ней и заметил ее интерес.
- Правда, потрясающе? - сказал он. - Новая идея. Заметили, что они
выпуклые,
почти как статуя?
Норма кивнула, онемев.
Предсказываю, - объявил Эрнест. - Перед всей торговлей ручаюсь. Эта
штучка
выметет с рынка все остальные картинки навсегда. Она кислотоустойчива,
влагоустойчива и никогда не желтеет - она вечная. Она отформована и
заплавлена
прямо в рамке. Она вечная.
Норма не сводила глаз с портрета. Эрнест хотел забрать его, но ее пальцы вцепились в карточку, как когти.
- Сколько? - Слово прозвучало как хриплое глубокое рычание.
- Это только образец, - сказал Эрнест. - Чтобы показывать торговцам.
Не для
продажи. Их заказывают.
- Сколько? - Ее пальцы побелели от напряжения. Эрнест посмотрел на нее
внимательно. Он увидел, что лицо ее застыло, желваки затвердели и
ноздри
раздуваются от сдерживаемого дыхания.
Эрнест сказал:
- В розницу они идут по два доллара, но я говорил, что с меня
причитаются
хорошие чаевые. Вы больше хотите это, чем чаевые?
Голос Нормы прозвучал хрипло:
- Да.
- Тогда берите.
Белизна медленно сошла с ее пальцев. В глазах светилось торжество.
Она облизнула
губы.
- Спасибо, - сказала она. - Спасибо вам. - Она повернула карточку лицом
к себе и
прижала к груди. Пластмасса была не холодная, как стекло, а теплая и
нежная на
ощупь.