Я не ставлю перед собой задачу собрать и проанализировать все встречающиеся в пушкинском наследии подарки. Этот труд под силу разве что целому коллективу филологов-пушкинистов. В данном эссе я коснусь только одного пушкинского произведения, повести «Капитанская дочка». Этот выбор не случаен. Именно здесь тема подарка является одной из центральных. Подарки в данной повести являются не просто штрихами к психологическим портретам героев, или милыми деталями, над которыми автор умиляется вместе с читателем. Дары в «Капитанской дочке» - одни из главных двигателей сюжета. Без подарков бы и повести не случилось бы. Болтался бы Пётр Гринёв на виселице рядом с другими офицерами. Маша досталась бы Швабрину. И закончилась бы вся история на пятнадцатой странице.
Напомню читателям упомянутые в тексте подарочные ситуации – они же ключевые фабульные моменты повести.
Шестнадцатилетний недоросль-дворянин Пётр Гринёв, в сопровождении своего «дядьки» Савельича едет на место прохождения службы. В метель они сбиваются с пути, но встречают мужика, «Вожатого», который указывает им дорогу. И здесь в пушкинской повести возникает первая подарочная ситуация. Гринёв хочет отблагодарить «вожатого», подарить ему полтину. Но все деньги находятся на сохранении у дядьки, и он категорически отказывается их отдавать. Тогда Гринёв дарит своему спасителю «заячий тулупчик». Поступок не логичный, если учесть разность комплекции мужика с разбойничьей ухваткой и юного дворянчика. Тулупчик, расползается по швам на широких плечах «вожатого» и на этом даритель и одариваемый расстаются.
Этот эпизод кажется незначительным и сменяется другими. Служба в крепости, капитанская дочка Машенька, дуэль со Швабриным… Судьбоносность подарка становится очевидной, когда в кровавом самозванце Пугачёве мы узнаём «вожатого». Пугачёв тоже узнаёт Гринёва. И милует его, хотя Гринёв и отказывается признать в бунтовщике государя. Как объясняет ему сам Пугачёв, когда они остаются наедине «я помиловал тебя за твою добродетель, за то, что ты оказал мне услугу, когда я принуждён был скрываться от своих недругов». Таким образом, Пугачёв дарит Гринёву жизнь. Но и этим не ограничивается, и, предлагает юноше поступить к нему на службу, обещает поставить Гринёва «енералом и князем». И, в конце-концов, отпускает Гринёва восвояси, сделав ему прощальный подарок – «лошадь, шубу со своего плеча (овчинный тулуп) и клячу». Таким образом в повести возникает второй подарочный эпизод .
И последняя, третья встреча с Пугачёвым тоже оборачивается для Гринёва подарком судьбы – лже-царь, «помня стакан вина и заячий тулуп», помогает ему воссоединиться с невестой – капитанской дочкой Машей. И дарит молодым пропуск по всем крепостям.
Пристально взглянув на историю подарко-обмена Гринёв – Пугачёв, можно увидеть притаившуюся в «реалистической прозе» сказочную фабулу. Сюжет известный, но распространённый больше в западноевропейском, чем в русском фольклоре. Герой встречает на своём пути старика, старушку, нищего и дарит ему подарок, оказывает услугу. А потом нищенка оказывается доброй феей, старик – королём, и в момент жизненных трудностей они появляются в жизни героя и дарят ему волшебные дары. Вне сомнения, сюжет был Пушкину известен. Уж таково было веянье эпохи, что сказки тогда были чтением не только для детей, но и для взрослых, и сборники «народных» и «псевдонародных» произведений (Песни Оссиана, Сказки братьев Гримм, Песни западных славян) обсуждались в великосветских салонах и становились материалом для литературы ультросовременного тогда романтического направления. Пушкин в этом не избежал влияния времени и знакомство его с фольклором не ограничивалось одними няниными сказками, подтверждение чему можно увидеть в творчестве поэта – он не раз обращается к жанру литературной сказки, переводит «Песни западных славян» (мистификацию Мэриме). Таким образом, получается, что «вор и самозванец» Пугачёв входит в мир обыденный, как существо из иного, сказочного мира!.. На это указывает и речевая характеристика героя – Пугачёв говорит притчами, загадками, песнями… И введение в повесть сказочно-подарочной фабулы для Пушкина один из способов подчеркнуть «ирреальность, легендарность» фигуры Пугачёва. (Ведь Пугачёв – романтический герой, пусть и со знаком минус).
Ещё одна художественная функция, которую несут на себе подарочные ситуации в «Капитанской дочке», - характеристика героев. Но не столько личностно-психологическая, сколько национальная. Пушкин ставил перед собой задачу раскрыть русский национальный характер. И подарки тоже возникают из особенностей русской души. Подарки героев иррациональны, лишены логики, здравого смысла.
Гринёв дарит дюжему, широкоплечему казаку заячий тулупчик, из которого он сам вырос. Тулуп тут же расползается по швам, но казак нисколько тем не смущается, а наоборот даже рад тому, что его одаряют не рассуждая, а следуя порыву… Впрочем, что именно заставляет Петрушу Гринёва щедро одаривать разбойничьего вида мужика? Искренняя благодарность, или досада на Савельича, не доверяющего своему барчуку распоряжаться деньгами?
Претендент на царский престол дарует жизнь офицеру вражеской армии. Мало того, отпускает его для того, чтобы он продолжал воевать с ним. Да ещё дарит овечий тулуп и лошадь, чтобы не замёрз по дороге и скорее добрался до вражеского стана. Что это – благодарность за стакан вина и заячий тулупчик? Внезапно проснувшееся отцовское чувство? Просто глупость?
Но для Пушкина важно, что в такие моменты его герои действуют спонтанно, не оценивая и не анализируя своих поступков, не задавая себе вопроса «Почему?» Они следуют не логике ума, а правде сердца, и именно это подчёркивает их русскость. В этом видит Пушкин национальную тайну и трагедию (ведь из того же истока проистекает «бессмысленность и беспощадность русского бунта»), и путь к спасению. Ведь если один небольшой подарок, «заячий тулупчик» смог пробить брешь в глухой стене сословных преград, связать симпатией двух людей столь несхожих, что их по праву можно было бы назвать принадлежащими к разным мирам, то - у России не всё ещё потеряно, пока не потеряна щедрость души.
В. Черёмухина