Татьяна Марковна не совсем была внимательна к богатой библиотеке, доставшейся Райскому, книги продолжали изводиться в пыли и в прахе старого дома Из них Марфенька брала изредка кое-какие книги, без всякого выбора: как, например, Свифта, Павла и Виргинию, или возьмет Шатобриана, потом Расина, потом роман мадам Жанлис, и книги берегла, если не больше, то наравне с своими цветами и птицами.
Прочими книгами в старом доме одно время заведовала Вера, то есть брала что ей нравилось читала или не читала и ставила опять на свое место. Но все-таки до книг дотрогивалась живая рука, и они кое-как уцелели, хотя некоторые, постарее и позамасленнее, тронуты были мышами. Вера писала об этом через бабушку к Райскому, и он поручил передать книги на попечение Леонтия.
Леонтий обмер, увидя тысячи три волюмов - и старые, запыленные, заплесневелые книги получили новую жизнь, свет и употребление…
VII
Леонтий не узнал Райского, когда тот внезапно показался в его кабинете.
- Позвольте узнать, с кем я имею честь говорить... - начал было он.
Но только Борис Павлович заговорил, он упал в его объятия..
- Жена! Уленька! Поди-ка, посмотри, кто приехал! - кричал он в садик жене.- Вели, Оленька, давать, что есть - скорее. Пойдем, Борис, поговорим... Да... - вдруг спохватился Леонтий, - что же ты со мной сделаешь... за библиотеку?
- За какую библиотеку? Что ты мне там писал? Я ничего не понял! Какой-то Марк книги рвал...
- Ах, Борис Павлович, ты не можешь представить, сколько он мне горя наделал, этот Марк: вот посмотри!
Он достал книги три и показал Райскому томы с вырванными страницами.
- Вот что он сделал из Вольтера: какие тоненькие томы "Dictionnaire philosophique" {"Философского словаря" (фр.).} стали... А вот тебе Дидро, а вот перевод Бэкона, а вот Макиавелли...
- Что мне за дело? - с нетерпением сказал Райский, отталкивая книги... - Ты точно бабушка: та лезет с какими-то счетами, этот с книгами! Разве я затем приехал, чтобы вы меня со света гнали?
- Да как же, Борис: не знаю там, с какими она счетами лезла к тебе, а ведь это лучшее достояние твое, это - книги, книги... Ты посмотри!
Он с гордостью показывал ему ряды полок до потолка, кругом всего кабинета, и книги в блестящем порядке.
- Вот только на этой полке почти все попорчено: проклятый Марк! А прочие все целы! Смотри! У меня каталог составлен: полгода сидел за ним. Видишь!..
Он хвастливо показывал ему толстую писаную книгу, в переплете.
- Все своей рукой написал! - прибавил он, поднося книгу к носу Райского.
- Отстань, я тебе говорю! - с нетерпением отозвался Райский.
- Ты вот садись на кресло и читай вслух по порядку, а я влезу на лестницу и буду тебе показывать книги. Они все по нумерам ... - говорил Леонтий.
- Вон что выдумал! Отстань, я есть хочу.
- Ну, так после обеда - и в самом деле теперь не успеем.
- Послушай: тебе хотелось бы иметь такую библиотеку? - спросил Райский.
- Мне? Такую библиотеку?
Ему вдруг как будто солнцем ударило в лицо: он просиял и усмехнулся во всю ширину рта, так что даже волосы на лбу зашевелились.
- Такую библиотеку, - произнес он, - ведь тут тысячи три: почти все! Сколько мемуаров одних! Мне? - Он качал головой. - С ума сойду!
- Скажи: ты любишь меня, - спросил Райский, - почему?
- Еще бы! Из нужды выручал, оттаскал за волосы всего два раза...
- Ну, так возьми себе эти книги в вечное и потомственное владение, но на одном условии...
- Мне, взять эти книги! - Леонтий смотрел то на книги, то на Райского, потом махнул рукой и вздохнул.
- Не шути, Борис: у меня в глазах рябит... Нет, vade retro {Отыди...(лат.).}... Не обольщай...
- Я не шучу.
- Бери, когда дают! - живо прибавила жена, которая услышала последние слова.
- Вот, она у меня всегда так! - жаловался Леонтий. - От купцов на праздники и к экзамену родители явятся с гостинцами - я вон гоню отсюда, а она их примет оттуда, со двора. Взяточница! С виду точь-в точь Тарквиниева Лукреция, а любит лакомиться, не так, как та!..
Райский улыбнулся, она рассердилась.
- Подь ты с своей Лукрецией! - небрежно сказала она, - с кем он там меня не сравнивает? Я - и Клеопатра, и какая-то Постумия, и Лавиния, и Корнелия, еще матрона... Ты лучше книги бери, когда дарят! Борис Павлович подарит мне...
- Не смей просить! - повелительно крикнул Леонтий. - А мы что ему подарим? Тебя, что ли, отдам? - добавил он, нежно обняв ее рукой.
- Отдай: я пойду - возьмите меня! - сказала она, вдруг сверкнув Райскому в глаза взглядом, как будто огнем.
- Ну, если не берешь, так я отдам книги в гимназию: дай сюда каталог! Сегодня же отошлю к директору... - сказал Райский и хотел взять у Леонтия реестр книг.
- Помилуй: это значит, гимназия не увидит ни одной книги... Ты не знаешь директора? - с жаром восстал Леонтий и сжал крепко каталог в руках. - Ему столько же дела до книг, сколько мне до духов и помады... Растаскают, разорвут - хуже Марка!
- Ну, так бери!
- Да как же вдруг этакое сокровище подарить! Ее продать в хорошие, надежные руки - так... Ах, боже мой! Никогда не желал я богатства, а теперь тысяч бы пять дал... Не могу, не могу взять: ты мот, ты блудный сын - или нет, нет, ты слепой младенец, невежа...
- Покорно благодарю...
- Нет, нет - не то, - говорил, растерявшись, Леонтий. - Ты - артист: тебе картины, статуи, музыка. Тебе что книги? Ты не знаешь, что у тебя тут за сокровища! Я тебе после обеда покажу...
- А! Ты и после обеда, вместо кофе, хочешь мучить меня книгами: в гимназию!
- Ну, ну, постой: на каком условии ты хотел отдать мне библиотеку? Не хочешь ли из жалованья вычитать, я все продам, заложу себя и жену...
- Пожалуйста, только не меня... - вступилась она, - я и сама сумею заложить или продать себя, если захочу!
Райский поглядел на Леонтья, Леонтий на Райского.
- За словом в карман не пойдет! - сказал Козлов. - На каком же условии? Говори! - обратился он к Райскому.
- Чтоб ты никогда не заикался мне о книгах...
- Так ты думаешь, я Марку дам теперь близко подойти к полкам?
- Он не спросится тебя, подойдет и сам, - сказала жена,чего он испугается, этот урод?
- Да, это правда: надо крепкие замки приделать, - заметил Леонтий.