А.А. Милн. Столик у оркестра (2)

На этот раз мы пробыли вместе дольше, чем обычно, потому что ехали в одном пригородном поезде. Я случайно вошел в его купе и не успел выскочить незамеченным. Вот он и одарил меня удивленным взглядом, словно никак не мог взять в толк, как мне удалось попасть в столь хорошую компанию.

- Привет, привет, мой юный друг. Это ты?

Я отпираться не стал.

Он кивнул, словно подтверждая мои слова, помолчал, давая себе время окончательно уяснить, кто я такой. Затем спросил, довелось ли мне в последнее время встретить нашу милую крошку.
- Марцию? - холодно осведомился я.
- Кого же еще?

Я ответил, что сравнительно недавно виделся с ней.

- Ты слышал, что натворила наша глупышка? Нет, ты, конечно, ничего не знаешь.
- А что такое?
- Она оставила в поезде сумочку, вместе с двадцатью фунтами.
- О Господи!
- И, разумеется, со всем содержимым. Но особенно опечалила бедняжку пропажа портсигара.
- Портсигара.
- Чудная вещица. Платина и золото. Но самое печальное заключается в том, что это подарок Хью.

Я уже хотел спросить, кто такой Хью, потому что никогда о нем не слышал, но счел подобный вопрос бестактным. Впрочем, и без вопроса Мэддокс объяснил, что к чему.

- Марция собиралась за него замуж, они даже обручились. Ты его не застал, ты же знаком с Марцией лишь один год.
- Два года, - сухо поправил я.
- Бедняжка, какую она пережила трагедию. Хью был летчиком и они хотели пожениться, как только его переведут в аэродромную службу. И вот при возвращении из последнего рейда его самолет сбивают над Северным морем. Портсигар - это все, что осталось от него у Марции. Хью намеревался написать завещание, он был богат, но, как всякий юный дурак откладывал все на потом. Да, Марции крепко не повезло.
- Не повезло, - согласился я. - Я, конечно, видел у нее портсигар, но она никогда не говорила мне о Хью. Вероятно, ей тяжело об этом вспоминать.
- Это точно. Мне, естественно, она говорила... но тут совсем другое дело.
- Само собой. Сумочку ей уже не вернут?
- Скорее всего, нет, тем более с содержимым. Конечно, можно подарить ей новый портсигар, но... - Мэддокс пожал плечами. - Заменит ли он портсигар Хью?

Я видел, что ему хочется, чтобы я восхитился его деликатностью, поэтому, покачав головой, ответил:
- Слишком дорого по нынешним временам, учитывая налог с продаж.
- Деньги тут не причем, - ледяным голосом отчеканил он напоследок, уже решив перейти в другое купе. - Я определенно подарю ей портсигар на Рождество, но дело-то не в этом.
- Я понимаю, о чем вы, - поспешно заверил его я. - Разумеется, вы абсолютно правы. Абсолютно.

Мои слова его успокоили, и он вновь почувствовал, что может мне доверять. Приятно, конечно, восхищаться самим собой, но ему очень хотелось, чтобы им восхищались и другие.
- И в то же время я понимал, что надо что-то предпринимать, - продолжил он. - Причем немедленно. Бедняжка так плакала. Естественная реакция. И я купил ей новую сумочку. Кажется, оставленная в поезде была у нее единственной. Другую ей даже пришлось одалживать у матери. К тому же она лишилась двадцати фунтов, а до конца следующего квартала еще далеко. И я посчитал себя обязанным хоть как-то скрасить ее горе.

- Вы исключительно щедры, - с пониманием ответил я. - И наверняка купили ей то, о чем она мечтала. Вы-то разбираетесь в дамских сумочках. Я про цвет, форму и все такое. К сожалению, я в этом профан.
- Это точно. О цвете я, конечно, спросил. Естественно, она хотела сумочку того же цвета, - он хохотнул, весьма довольный собой. - Но сделал это очень тактично, и она не могла подумать о том, что я навожу справки.
- Убежден, что не могла. Для нее это будет потрясающий сюрприз. Какого цвета у нее была сумочка? Мне помнится, черная, но, к своему стыду, я не обращаю внимания на такие вот мелочи.

Мэддокс покачал головой, снисходительно улыбаясь.

- Нет, нет, не черная. Я в этом уверен. Зеленая. Как только она сказала мне, я сам все вспомнил. Она всегда ходила с зеленой сумочкой...